Дружба Владимира Путина и Джорджа Буша, которые встречаются в Словакии на будущей неделе, в последние два года подверглась испытаниям. Помимо разногласий из-за Ирака, теперь президенты пытаются преодолеть несходство взглядов на политику в отношении постсоветского пространства - прежде всего, Украины - и на будущее демократии и прав человека в самой России.

При этом интерес обоих государств к энергии дает сторонам основания для оптимизма. Но в последние месяцы даже эта общая почва стала шаткой из-за специфики энергетической стратегии, формирующейся в Кремле.

Еще недавно казалось, что все прекрасно. На американо-российском энергетическом саммите 2003 года бывшие противники обсуждали строительство нефтепроводов и инфраструктуры сжиженного газа, что необходимо для транспортировки российских нефти и газа в США. Американские компании всерьез обдумывали увеличение своих инвестиций в российскую нефтегазовую отрасль и приобретение активов вертикально интегрированных крупных нефтяных игроков. Казалось, что до новой сферы международной коммерческой деятельности, сулящей выгоду обеим сторонам, рукой подать.

Но с тех пор все радикально изменилось. Арест в октябре 2003 года Михаила Ходорковского и последующее расчленение его нефтяной компании ЮКОС развеяли все иллюзии по поводу кремлевской поддержки частной нефтяной отрасли в России. Производство российского сырца выросло более чем на 50% между 2000 и 2004 годом, превысив 9 млн баррелей в день. Но этого оказалось недостаточно, чтобы предотвратить ренационализацию. Кремль диктует правила поведения рыночным игрокам и использует широкий ассортимент административных инструментов (включая весьма сомнительное налоговое законодательство) для захвата компаний. Едва ли разумный иностранный инвестор сочтет такой климат благоприятным.

Недавно Кремль нанес новый удар по возможному американо-российскому энергетическому сотрудничеству. Российские власти полностью отказались от идеи строительства нефтепровода из Западной Сибири в Мурманск - единственного для России шанса построить экспортный узел в незамерзающих глубоких водах, позволяющий ежедневно экспортировать в Америку не менее миллиона тонн сырца. Вместо этого Кремль планирует построить трубопровод длиной более 3,7 тыс. миль, качающий нефть из Западной Сибири в Находку. Российские власти и газовый гигант "Газпром" продолжают заниматься рискованными проектами газопроводов в Европе вместо того, чтобы экспортировать сжиженный газ по всему миру.

В своей деятельности, касающейся сжиженного газа, "Газпром" демонстративно избегает США. В октябре 2004 года "Газпром" подписал с PetroCanada меморандум о строительстве терминала для сжиженного газа на Балтике, недалеко от порта Ленинград. Затем "Газпром" договорился объединиться с Pemex для строительства терминала для сжиженного газа на побережье Мексики. Учитывая то, что и Канада, и Мексика являются экспортерами газа, конечными получателями почти наверняка станут американские рынки, и в результате такие сложные построения выглядят, мягко говоря, странно.

Короче говоря, остается мало возможностей для создания канала поставок нефти и газа из России в США в ближайшие пять-десять лет. Но есть и кое-что еще. Российские власти увеличивают напряженность вокруг проектов, предназначенных для транспортировки каспийской нефти на европейские и американские рынки. Москва постоянно грозится пересмотреть условия соглашения с единственной в России крупной частной трубопроводной инфраструктурой, Каспийским трубопроводным консорциумом (КТК). Кремль также оказывает давление на российские компании, чтобы те не участвовали в проекте Баку - Тбилиси - Джейхан, трубопроводе, по которому нефть в обход России пойдет через Азербайджан, Грузию и Турцию в Средиземноморье.

Стратегически России выгодны оба проекта: они позволяют ей использовать собственную систему трубопроводов для транспортировки своего сырца, а не перекачивать ежедневно 400 тыс. баррелей азиатской и каспийской нефти, вынуждая экспортировать около 1 млн баррелей российского сырца ежедневно железнодорожными вагонами и танкерами. Но советская паранойя вселяет в Путина и его союзников недоверие ко всему происходящему на так называемой "территории российских интересов" не под их контролем.

Недавно сообщество иностранных инвесторов было слегка ободрено терпимостью Кремля к прямым иностранным инвестициям в российские энергетические компании: ConocoPhillips на приватизационном аукционе приобрела 7,6% в российском нефтяном гиганте "Лукойл", а французская компания Total намерена приобрести 25% независимого производителя газа "Новатек". Но не надо себя обманывать. Правительство Путина, автор российской "управляемой демократии", хочет само решать, каким иностранным компаниям и на каких условиях разрешить делать прямые инвестиции в российские энергетические компании. Полагают, что Кремль блокировал попытки Total приобрести 25% в "Сибнефти", предложив вместо этого сделку с "Новатеком", работающим на российском рынке в тени "Газпрома".

Недавно Москва объявила, что компаниям, в которых иностранный капитал превышает 49%, разрешат разрабатывать российские нефтяные и газовые месторождения только в "исключительных случаях". Но многие думают, что терпимость Путина к иностранному присутствию в крупных российских компаниях ограничивается "психологическим барьером" в 20%. Помните, как агрессивно Кремль сопротивлялся попыткам Ходорковского продать 25% компании "ЮКОС-Сибнефть" ExxonMobil осенью 2003 года? Причина проста: это была бы рыночная сделка, не подлежащая контролю Москвы и превышающая "психологический барьер" Путина. И сделка не состоялась. Иностранные компании, продолжающие действовать в России, постоянно испытывают давление со стороны налоговой службы - главного инструмента, который использует Кремль для атак на частный бизнес.

В конечном счете, "новая энергетическая политика Кремля", похоже, радикально изменила картину американо-российского энергетического диалога. Кремль не считает американский нефтегазовый рынок стратегически интересным, а американским инвесторам не рады в российском нефтегазовом секторе. У тех, кто туда допущен, нет судебной системы, защищающей их права. Возможно, президенту Бушу в начале нового срока и в канун саммита в Братиславе это покажется несвоевременным, но энергетический контакт с Кремлем, по-видимому, потерян.

Владимир Милов - бывший помощник министра энергетики России и президент московского Института энергетической политики